Я вспомнил об этой давней истории, когда узнал, что российское правительство отказало в визе на въезд в Россию буддийскому монаху, гражданину Японии, Тэрасаве Дзюнсэю. Выдача визы была приостановлена в июне 2000 года по неформулируемым причинам. Об этих причинах можно только догадываться. Известно, что Тэрасава, как в прошлой чеченской войне, так и в нынешней, выступал неоднократно как противник войны как защитник прав человека. Тэрасава неоднократно пользовался правом голоса и в своих выступлениях на заседаниях 56-й сессии Комиссии ООН по Правам человека, в Женеве, и в частных разговорах с делегатами, журналистами, общественными деятелями. Он тяжело переживал, когда говорил о многочисленных жертвах и тяготах мирного населения Чечни в начале и на протяжении всей нынешней войны. Для этого у него был достаточный опыт, потому что он во время прошлой войны возглавлял целую религиозную буддийскую делегацию, которая была в Чечне и даже способствовала организации специального Марша Материнского Сострадания из Москвы в Грозный.

    Мне суждено быть знакомым с Тэрасавой Дзюнсэем, я несколько раз присутствовал на буддийских церемониях, которые он проводил в Москве с молодыми российскими ребятами. Я сам человек нерелигиозный, атеист и поэтому религиозные выступления значимы для меня в общечеловеческом плане. Когда я вижу, что религия вносит что-то в усовершенствование человеческих отношений, человеческого общества, то я ее приветствую. Когда я вижу, что она действует на грани мракобесия, оболванивания человека, тогда во мне выступает атеист, воспитанный давно, в советское время, да и сохранившийся, по сути дела, до сих пор. Но должен сказать, что меня поражали тот дух и то чувство веры, правды, которые Тэрасава укреплял в молодых москвичах; я убедился в уместности и живучести его религиозной буддийской программы в очень специфических условиях нашей жизни. И те немногие разговоры, которые я вел с уважаемым монахом, утвердили меня в том, что он просто чистый, верующий и, благодаря своей чистоте, не боящийся ничего человек.

    Я не думаю, что Тэрасава может быть каким-то сторонником чеченских террористов, что он желает победы чеченскому оружию. Уверен, что он сейчас не меньше меня скорбит о гибели челябинских омоновцев, как о гибели простых людей, вовлеченных в этот вооруженный конфликт. Откуда ему, японцу, понять всю сложность, всю противоречивость отношений России и Чечни, продолжающихся уже два столетия. Я, как человек, желающий укрепления и процветания России, – сторонник действий российского правительства. Я помню не только то насилие, которое чинил российский режим по отношению к чеченцам. Я помню и то зло, которое чеченцы учиняли в отношении русских людей в разные времена и в разные общественно-политические эпохи России. Но ведь это я, человек, живущий в России, помню и знаю, это проходит через меня, а Тэрасава – религиозный деятель, которому ненавистна всякая война, и он активно выступает против тех, кто, по его мнению, начал военные действия. Поэтому относиться к нему как противнику, как защитнику сепаратистов и чеченских бандитов, на мой взгляд, просто неуместно. Надо понять, что он не только известен своей религиозной и пропагандистской деятельностью всему миру. Он 10 лет много раз приезжал в Россию, 10 лет от его общения с нашей молодежью, нашими людьми не было ничего худого. Его бы суметь использовать в интересах окончания этой затянувшейся схватки с сепаратистами и бандитами в Чечне, его бы, как защитника прав человека, как человека, творящего слово Божье, привлечь на нашу сторону совсем другим образом – вот это было бы дело! А искусственно мешать ему приезжать в Россию, в которой он неоднократно бывал, которую он знает, которую он прокламирует с хорошей стороны за границей, по-моему, отказать ему в этом – это значит нанести вред той программе включения в общую цивилизацию Европы и в общемировую систему демократических ценностей, которой стремится следовать наше государство.